Неточные совпадения
Самгин окончательно почувствовал себя участником важнейшего
исторического события, — именно участником, а не свидетелем, — после
сцены, внезапно разыгравшейся у входа в Дворянскую улицу. Откуда-то сбоку в основную массу толпы влилась небольшая группа, человек сто молодежи, впереди шел остролицый человек со светлой бородкой и скромно одетая женщина, похожая на учительницу; человек с бородкой вдруг как-то непонятно разогнулся, вырос и взмахнул красным флагом на коротенькой палке.
Рядом на стенах висели размалеванные картины, характерные для китайского художества по отсутствию в них перспективы и изображающие
исторические театральные
сцены, что легко узнать по костюмам, заученным позам актеров и по их раскрашенным физиономиям.
Я не думаю, чтоб люди всегда были здесь таковы; западный человек не в нормальном состоянии — он линяет. Неудачные революции взошли внутрь, ни одна не переменила его, каждая оставила след и сбила понятия, а
исторический вал естественным чередом выплеснул на главную
сцену тинистый слой мещан, покрывший собою ископаемый класс аристократий и затопивший народные всходы. Мещанство несовместно с нашим характером — и слава богу!
А так как процесс нарастания правды трудный и медлительный, то встречаются поколения, которые нарождаются при начале битья, а сходят со
сцены, когда битье подходит к концу. Даже передышкой не пользуются. Какой горькой иронией должен звучать для этих поколений вопрос об
исторических утешениях!
В газете наряду со
сценами из народного быта печатались
исторические и бытовые романы, лирические и юмористические стихи, но главное внимание в ней уделялось фактам и событиям повседневной московской жизни, что на газетном языке называлось репортажем.
Но, рассуждая таким образом, мы, очевидно, забывали завещанную преданием мудрость, в силу которой «новые веяния времени» всегда приходили на
сцену отнюдь не в качестве поправки того или другого уклонения от
исторического течения жизни, а прямо как один из основных элементов этой жизни.
В 1825 году в драматическом альманахе, изданном Писаревым и Верстовским, напечатан пролог в стихах к
исторической комедии «Христофор Колумб», которая давно уже занимала Писарева; он назвал свой пролог «Несколько
сцен в кондитерской лавке».
В ответ на это слышишь, с одной стороны, что будто вкус публики испортился (какой публики?), обратился к фарсу и что последствием этого была и есть отвычка артистов от серьезной
сцены и серьезных, художественных ролей; а с другой, что и самые условия искусства изменились: от
исторического рода, от трагедии, высокой комедии — общество ушло, как из-под тяжелой тучи, и обратилось к буржуазной так называемой драме и комедии, наконец к жанру.
Лучше примем второе возражение (о первом не стоит говорить, так как оно говорит само за себя) за совершившийся факт и допустим эти видоизменения, хотя заметим мимоходом, что на
сцене появляются еще Шекспир и новые
исторические драмы, как «Смерть Иоанна Грозного», «Василиса Мелентьева», «Шуйский» и др., требующие того самого уменья читать, о котором мы говорим.
Смысл этой игры — глубок. Все карты — парные, он один — один, ибо его пара до игры — сброшена. Всякая карта должна найти свою пару и с ней уйти, просто — сойти со
сцены, как красавица или авантюристка, выходящая замуж, — со стола всех еще возможностей, всеможности, единоличных и, может быть,
исторических судеб — в тихую, никому уже не любопытную, не нужную и не страшную стопу отыгранных — парных карт. Предоставляя ему — весь стол, его — своей единственности.
Он мог растрогать даже в такой роли, как муж-чиновник, от которого уходит жена, в комедии Чернышева"
Историческая жизнь"и в
сцене пробуждения Лира на руках своей дочери Корделии; да и
сцену бури он вел художественно, тонко, правдиво, не впадая никогда в декламацию.
Я. — Ого! Однако! Нечего сказать, пожил! На твоем месте, старче, я чёрт знает сколько статей накатал бы в «Русскую старину» и в «
Исторический вестник»! Проживи я 376 лет, то воображаю, сколько бы написал я за это время рассказов,
сцен, мелочишек! Сколько бы я перебрал гонорара! Что же ты, грач, сделал за всё это время?
Ведь на
сцене все приходится играть: и старух, и калек, и убогих, и больных, и глупых, и злых, и добродушных. И каждое лицо можно изменять и делать неузнаваемым при помощи пасты, красок и других атрибутов. Можно загримироваться негром, индусом, турком или же
историческим лицом.
В то время, когда в доме князя Василия Прозоровского происходили описанные нами
сцены, хотя и имеющие на первый взгляд чисто домашнее значение, но долженствующие отразиться не только на дальнейшей судьбе наших героев, но даже отчасти на грядущих
исторических событиях, в других, более или менее отдаленных от Москвы городах и весях русских шла спешная, непонятная обывателям государственная работа.
На случай вопроса, почему избрал я
сценой для русского
исторического романа Лифляндию, которой одно имя звучит уже иноземным, скажу, что ни одна страна в России не представляет народному романисту приятнейшего и выгоднейшего места действия.
У Фебуфиса не было недостатка в фантазии, он прекрасно сочинял большие и очень сложные картины, рисунок его отличался правильностью и смелостью, а кисть его блистала яркою колоритностью. Ему почти в одинаковой степени давались сюжеты религиозные и
исторические, пейзаж и жанр, но особенно пленяли вкус и чувство фигуры в его любовных
сценах, которых он писал много и которые часто заходили у него за пределы скромности.